СОВРЕМЕННЫЕ ПОДРОСТКИ БОЛЕЕ СПОКОЙНЫЕ
интервью с режиссёром спектакля «будущее.doc» дмитрием соболевым
дмитрий соболев
Дмитрий Соболев — режиссёр, студент мастерской Виктора Рыжакова в Школе-студии МХАТ. На Брусфесте был показан его дебютный спектакль «Будущее.doc». Медиацентру фестиваля Дмитрий рассказал о необычном формате постановки, о влиянии проекта на его создателей и героев, а также поделился яркими историями, собранными при подготовке спектакля-исследования.
«будущее.doc» — спектакль о подростках и взрослении. чем вас привлекает эта тема?
Он не совсем о взрослении. Даже наоборот — про то, что возраст не важен. Подростки говорят о тех сложностях, что и взрослые, только более конкретно. Когда мы начинали работать над постановкой, я думал, что она будет про панков. Но современные подростки совсем другие — более спокойные, рассудительные. А проблемы, с которыми они сталкиваются, остаются неизменными: от школьного буллинга до конфликтов с родителями и сложностей в отношениях. Мы с Ваней Угаровым [драматургом спектакля — прим. автора] пытались в них разобраться и сделать исследование на грани журналистики и театра.
какая из собранных историй откликается в вас сильнее всего?
Мы собрали почти триста страниц интервью, а в спектакль из них вошли лишь двадцать — больше не позволяет формат вербатима в наушниках [текст спектакля записан на аудио и транслируется в режиме реального времени в наушники исполнителям, которые воспроизводят услышанное — прим ред.]. Понятно, что мы выбирали именно те отрывки, которые отозвались в нас больше всего.
Это могли быть даже не целые истории, а отдельные ёмкие мысли, высказывания о политике или об отношениях, курьёзные ситуации с родителями. Например, девочка рассказывала, как из-за чайной ложки неделю не общалась с мамой: той ошибочно показалось, что дочь положила ложку, куда не нужно. Вроде бы история ни о чём, но знакомая каждому, у кого есть родители и кто себя ощущал в уязвимом положении.
Были и трагические истории. Например, одна из наших героинь ушла из дома в 13 лет. Её били родители и она написала на них заявление в полицию. Таких подростков перед переводом в детдом кладут в больницу на обследование, и она там лежала, пока родители за взятку не выкупили её заявление. Эта девочка рассказывала нам, что в больнице встретила свою ровесницу, которой сделали аборт, и других ребят из неблагополучных семей. Сама она очень любила литературу, поэтому пересказывала им Толкина в формате сказок. Разные ситуации запоминаются — от совершенно бытовых до трагических.
Он не совсем о взрослении. Даже наоборот — про то, что возраст не важен. Подростки говорят о тех сложностях, что и взрослые, только более конкретно. Когда мы начинали работать над постановкой, я думал, что она будет про панков. Но современные подростки совсем другие — более спокойные, рассудительные. А проблемы, с которыми они сталкиваются, остаются неизменными: от школьного буллинга до конфликтов с родителями и сложностей в отношениях. Мы с Ваней Угаровым [драматургом спектакля — прим. автора] пытались в них разобраться и сделать исследование на грани журналистики и театра.
какая из собранных историй откликается в вас сильнее всего?
Мы собрали почти триста страниц интервью, а в спектакль из них вошли лишь двадцать — больше не позволяет формат вербатима в наушниках [текст спектакля записан на аудио и транслируется в режиме реального времени в наушники исполнителям, которые воспроизводят услышанное — прим ред.]. Понятно, что мы выбирали именно те отрывки, которые отозвались в нас больше всего.
Это могли быть даже не целые истории, а отдельные ёмкие мысли, высказывания о политике или об отношениях, курьёзные ситуации с родителями. Например, девочка рассказывала, как из-за чайной ложки неделю не общалась с мамой: той ошибочно показалось, что дочь положила ложку, куда не нужно. Вроде бы история ни о чём, но знакомая каждому, у кого есть родители и кто себя ощущал в уязвимом положении.
Были и трагические истории. Например, одна из наших героинь ушла из дома в 13 лет. Её били родители и она написала на них заявление в полицию. Таких подростков перед переводом в детдом кладут в больницу на обследование, и она там лежала, пока родители за взятку не выкупили её заявление. Эта девочка рассказывала нам, что в больнице встретила свою ровесницу, которой сделали аборт, и других ребят из неблагополучных семей. Сама она очень любила литературу, поэтому пересказывала им Толкина в формате сказок. Разные ситуации запоминаются — от совершенно бытовых до трагических.
сцена из спектакля «будущее.doc»
работа в этом проекте как-то повлияла на вас?
Мне бывает сложно сойтись с новыми людьми, Ваня Угаров тоже очень закрытый человек — живёт в деревне и редко выезжает в город, даже отвечать на сообщения не любит. Так что мы оба преодолевали свою социофобию, прошли крутой тренинг на общение, чувствование и понимание.
Что ещё это дало? Мы поговорили с пятьюдесятью людьми, узнали всю их жизнь. Эти истории не могут не отзываться. Я теперь часто в разговоре со знакомыми вспоминаю: «О! А вот такая была история! Ой, а вот такая!» — они у меня в голове всплывают как анекдоты. Но не смешные, а жизненные, когда в разных ситуациях ассоциируешь себя с чужим опытом.
подростки охотно шли с вами на контакт? или были ситуации, когда разговор не клеился?
В основном, все были открыты к общению. Девочка, рассказавшая историю из больницы, даже сравнила нашу встречу с сеансом психотерапии. Это похоже на «эффект случайного попутчика» — когда едешь в поезде, то готов соседу по купе рассказать всю свою жизнь, ведь после вы больше никогда не увидите друг друга. Вот и подростки встречаются с нами вживую или по скайпу на полтора часа, поговорят — и мы разойдёмся. Незнакомым людям проще рассказывать о волнующих вопросах.
почему вы решили использовать формат вербатима в наушниках?
Идея возникла из воздуха. Спектакль создавался, когда Театр.doc лишился своих «родителей» — Михаила Угарова и Елены Греминой — и должен был переехать с одной площадки на другую. Планировалось, что эскизом нашего спектакля закроется старое пространство, а готовой постановкой откроется новое. Какое у театра будущее, никто не знал. А ему исполнялось 16 лет — театр-подросток. Вот мы и решили поинтересоваться у его ровесников, каким они видят будущее.
Ещё у меня была задача вернуть Театр.doc к корням — к вербатиму, который поначалу был основным инструментом документального постижения реальности. Но поскольку мы говорили о будущем, нужно было новое дыхание. И мы обратились к достаточно свежей английской технике — headphone verbatim: артист слышит в наушниках речь героя и сразу же её озвучивает в спектакле. В нашей стране этот приём на тот момент использовался только драматургом Сандриком Родионовым в документальной лаборатории. А полноценного спектакля в этой технике ещё не было. Так мы и использовали классический доковский приём, и обновили его.
Мне бывает сложно сойтись с новыми людьми, Ваня Угаров тоже очень закрытый человек — живёт в деревне и редко выезжает в город, даже отвечать на сообщения не любит. Так что мы оба преодолевали свою социофобию, прошли крутой тренинг на общение, чувствование и понимание.
Что ещё это дало? Мы поговорили с пятьюдесятью людьми, узнали всю их жизнь. Эти истории не могут не отзываться. Я теперь часто в разговоре со знакомыми вспоминаю: «О! А вот такая была история! Ой, а вот такая!» — они у меня в голове всплывают как анекдоты. Но не смешные, а жизненные, когда в разных ситуациях ассоциируешь себя с чужим опытом.
подростки охотно шли с вами на контакт? или были ситуации, когда разговор не клеился?
В основном, все были открыты к общению. Девочка, рассказавшая историю из больницы, даже сравнила нашу встречу с сеансом психотерапии. Это похоже на «эффект случайного попутчика» — когда едешь в поезде, то готов соседу по купе рассказать всю свою жизнь, ведь после вы больше никогда не увидите друг друга. Вот и подростки встречаются с нами вживую или по скайпу на полтора часа, поговорят — и мы разойдёмся. Незнакомым людям проще рассказывать о волнующих вопросах.
почему вы решили использовать формат вербатима в наушниках?
Идея возникла из воздуха. Спектакль создавался, когда Театр.doc лишился своих «родителей» — Михаила Угарова и Елены Греминой — и должен был переехать с одной площадки на другую. Планировалось, что эскизом нашего спектакля закроется старое пространство, а готовой постановкой откроется новое. Какое у театра будущее, никто не знал. А ему исполнялось 16 лет — театр-подросток. Вот мы и решили поинтересоваться у его ровесников, каким они видят будущее.
Ещё у меня была задача вернуть Театр.doc к корням — к вербатиму, который поначалу был основным инструментом документального постижения реальности. Но поскольку мы говорили о будущем, нужно было новое дыхание. И мы обратились к достаточно свежей английской технике — headphone verbatim: артист слышит в наушниках речь героя и сразу же её озвучивает в спектакле. В нашей стране этот приём на тот момент использовался только драматургом Сандриком Родионовым в документальной лаборатории. А полноценного спектакля в этой технике ещё не было. Так мы и использовали классический доковский приём, и обновили его.
дмитрий соболев консультирует исполнителей перед началом спектакля «будущее.doc»
в вашем спектакле на каждый показ вводятся новые исполнители. при этом участвует много непрофессиональных артистов…
Мы изначально за непрофессиональных артистов! Стараемся искать людей, так или иначе связанных с миром подростков. У нас был состав из учителей, из работников образовательного медиа для подростков «Мел». Играли музыканты из панк-групп — уже взрослые, так что было интересно посмотреть, как энергия молодости соотносится с голосами современных подростков. Участвовали и редактора детских издательств. Эту постановку вообще любит литературное сообщество, она интересна писателям — видимо, как исследование современного языка. Для меня это удивительно, но в то же время круто.
тяжело вводить непрофессионалов в спектакль?
Сложнее работать с профессионалами, у которых есть представление о том, как нужно играть, как раскрасить текст, который они слышат. Эти инструменты мешают, получается добавление себя в ткань документальности. Поэтому актёров нужно постоянно одергивать, а обычные люди просто повторяют, что слышат, и получают от этого удовольствие.
В этом году исполнялось десять лет сериалу «Школа», и мы позвали в наш спектакль артистов оттуда. Среди них была Александра Ребёнок, которая увидела в проекте прямое продолжение угаровской идеи, что актёр должен находиться в моменте. Сам формат такой, что ты должен транслировать прямую речь, ничего не упустить, передать тонкости интонации здесь и сейчас. А тело уже само к этому подключается.
какова ваша режиссёрская задача в этом спектакле?
У нас нет разделения на драматурга и режиссёра. Общую композицию мы собирали втроем — я, Ваня Угаров и продюсер Даша Баранова. Сейчас моя задача — вводить в спектакль новых людей: объяснить им, что и как делать. Например, не нужно копировать картавость или шепелявость, потому что зачастую это неестественно выглядит. А интонировать, повторять слова-паразиты и смешки, наоборот, очень круто. Ещё я рассказываю простые режиссёрские вещи: в каком состоянии нужно существовать, чтобы было правдоподобно, чтобы самому прочувствовать текст и при этом удержать внимание зрителя, как свой голос и энергетику направить в зал.
Мы изначально за непрофессиональных артистов! Стараемся искать людей, так или иначе связанных с миром подростков. У нас был состав из учителей, из работников образовательного медиа для подростков «Мел». Играли музыканты из панк-групп — уже взрослые, так что было интересно посмотреть, как энергия молодости соотносится с голосами современных подростков. Участвовали и редактора детских издательств. Эту постановку вообще любит литературное сообщество, она интересна писателям — видимо, как исследование современного языка. Для меня это удивительно, но в то же время круто.
тяжело вводить непрофессионалов в спектакль?
Сложнее работать с профессионалами, у которых есть представление о том, как нужно играть, как раскрасить текст, который они слышат. Эти инструменты мешают, получается добавление себя в ткань документальности. Поэтому актёров нужно постоянно одергивать, а обычные люди просто повторяют, что слышат, и получают от этого удовольствие.
В этом году исполнялось десять лет сериалу «Школа», и мы позвали в наш спектакль артистов оттуда. Среди них была Александра Ребёнок, которая увидела в проекте прямое продолжение угаровской идеи, что актёр должен находиться в моменте. Сам формат такой, что ты должен транслировать прямую речь, ничего не упустить, передать тонкости интонации здесь и сейчас. А тело уже само к этому подключается.
какова ваша режиссёрская задача в этом спектакле?
У нас нет разделения на драматурга и режиссёра. Общую композицию мы собирали втроем — я, Ваня Угаров и продюсер Даша Баранова. Сейчас моя задача — вводить в спектакль новых людей: объяснить им, что и как делать. Например, не нужно копировать картавость или шепелявость, потому что зачастую это неестественно выглядит. А интонировать, повторять слова-паразиты и смешки, наоборот, очень круто. Ещё я рассказываю простые режиссёрские вещи: в каком состоянии нужно существовать, чтобы было правдоподобно, чтобы самому прочувствовать текст и при этом удержать внимание зрителя, как свой голос и энергетику направить в зал.
текст: мария кондрашева
