как родилась идея текста?
К созданию пьесы меня подтолкнула фраза Полины Бородиной на круглом столе по документальному театру в ЦИМе [Центр им. Вс. Мейерхольда — прим. ред.]. Что драматург — это «колонизатор в кроссовках». Я занимаюсь док театром и до пандемии много ездила в экспедиции по разным городам и посёлкам. Немало материалов оттуда было собрано как раз с позиции «колонизатора в кроссовках». Задумавшись об этом, я поняла, что больше не могу существовать в парадигме «приезжаю, беру материал и уезжаю, получая привилегии автора». Я начала думать, как выстроить отношения, где мы с героями были бы в равных условиях. Единственный способ это сделать — встать в позицию донора и спросить себя о том же, о чем спрашиваю их: «расскажи свою историю».
что вы делали, чтобы преодолеть колониальность?
Я отвечала на вопросы, которые меня беспокоят: откуда я говорю, из какого опыта и какого места, что меня сформировало, что привело в точку, где я нахожусь. Была задача максимально снять защитные механизмы, выйти в опасную позицию самопредъявления. «запись прерывается» может вызывать недовольство своей супероткровенностью — мой мастер Наталья Степановна Скороход называет её «душевной порнографией». Существует культурная установка, что нужно писать о ком-то другом, придумывать персонажей и образы, но не обнажать себя. А я поняла, что не готова колонизировать даже персонажей и выдавать свои поверхностные представления о них за истину.
С этим текстом во мне запустились процессы внутренней деколонизации, осмысления позиции документалиста и места татарки в России. У нас не принято публично обсуждать травмы, будто нужно со всем справляться в одиночку. Сверхзадача пьесы — разрешить человеку делиться своей историей: каково ему, что его беспокоит.
читка помогает или мешает этой задаче?
Когда текст попадает в руки режиссёра, всегда происходит интерпретация, и сценическое воплощение может оказаться любым. Когда пьесу читали на «Любимовке» [фестиваль современной драматургии — прим. ред.], я дала согласие на купирование первого монолога, но потом поняла, что для верной композиции нужен долгий вход, чтобы случился выход к кульминационной истории про бабушку. Вообще интересно смотреть, как режиссёры и актёры считывают текст, потому что для них он звучит иначе, чем для меня. Но ни одна читка не способна убить пьесу, для меня это аксиома.