ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ХОРЕОГРАФИЯ В РОССИИ
экскурс в историю проникновения документалистики в отечественную хореографию
сцена из спектакля «остановка зимним вечером у леса»
Фото: цим
Фото: цим
*ранее текст был опубликован в буклете Брусфеста-2020
В России феномен документальной хореографии обсуждается и формулируется так объемно, как нигде в мире. С одной стороны, это свидетельствует о большом интересе к реальности, а с другой — о невозможности говорить о ней прямо.
Хореография, опирающаяся на действительность, набирает обороты. При этом среди исследователей и авторов перформансов (а это чаще всего одни и те же люди) нередко возникает дискуссия: что же такое документальная хореография? Иногда под ней подразумевают восстановление спектаклей по сохранившимся нотациям, хотя это методологически неверно — подобный вид работы хореографа традиционно определяется как реконструкция, и относится по большей части к балетным спектаклям XIX и первой половины XX веков.
В другой интерпретации объектом документальной хореографии называют тело как документ и субъект опыта, воспоминаний, ощущений, как транслятор и медиум. К подобному осмыслению телесности можно отнести почти все произведения современного танца XX века, начиная с Айседоры Дункан. Наконец, третье предполагаемое направление — работа хореографа непосредственно с реальными документальными носителями в различных форматах.
Два последних названных варианта могли бы стать настоящим предметом исследований документальной хореографии. По сути, метод работы автора таких перформансов заключается в преобразовании уже существующих документов в хореографию либо в предъявлении самой хореографии и движения как документа.
В настоящий момент российских хореографов, работающих в современном танце, можно с некоторыми оговорками разделить на две группы. Одна занимается сценическим танцем, другая — перформативным. Создателей сценического танца интересуют вопросы хореографической формы, поиска уникального авторского высказывания в условиях традиционной сценической коробки. Хореографы-перформеры озабочены проблемами процессуального танца. Им важно находится в потоке, наблюдать за собой и окружающим миром из процесса создания танца или даже из самого танца, что так или иначе выплескивается за рамки жанра и сценического высказывания.
Если авторы сценического танца сами называют темы, которые им интересны, то хореографы перформативного танца следуют за трендами, возникающими в смежных жанрах, в культуре и в обществе. В обществе разворачивается большой разговор о социальном: власти, иерархии, памяти, феминизме, науке, праве, трансформации профессионализма и т.д. Эти вопросы звучат всё громче и, конечно, проникают в культуру, в том числе и в театр. Поэтому неизбежно энную часть российских хореографов затронул тренд документалистики, ставший важнейшей составляющей отечественного театрального ландшафта в целом. А поскольку этот тренд зародился в драматургических кругах, то ожидаемо произошло сближение хореографов и драматургов.
В России феномен документальной хореографии обсуждается и формулируется так объемно, как нигде в мире. С одной стороны, это свидетельствует о большом интересе к реальности, а с другой — о невозможности говорить о ней прямо.
Хореография, опирающаяся на действительность, набирает обороты. При этом среди исследователей и авторов перформансов (а это чаще всего одни и те же люди) нередко возникает дискуссия: что же такое документальная хореография? Иногда под ней подразумевают восстановление спектаклей по сохранившимся нотациям, хотя это методологически неверно — подобный вид работы хореографа традиционно определяется как реконструкция, и относится по большей части к балетным спектаклям XIX и первой половины XX веков.
В другой интерпретации объектом документальной хореографии называют тело как документ и субъект опыта, воспоминаний, ощущений, как транслятор и медиум. К подобному осмыслению телесности можно отнести почти все произведения современного танца XX века, начиная с Айседоры Дункан. Наконец, третье предполагаемое направление — работа хореографа непосредственно с реальными документальными носителями в различных форматах.
Два последних названных варианта могли бы стать настоящим предметом исследований документальной хореографии. По сути, метод работы автора таких перформансов заключается в преобразовании уже существующих документов в хореографию либо в предъявлении самой хореографии и движения как документа.
В настоящий момент российских хореографов, работающих в современном танце, можно с некоторыми оговорками разделить на две группы. Одна занимается сценическим танцем, другая — перформативным. Создателей сценического танца интересуют вопросы хореографической формы, поиска уникального авторского высказывания в условиях традиционной сценической коробки. Хореографы-перформеры озабочены проблемами процессуального танца. Им важно находится в потоке, наблюдать за собой и окружающим миром из процесса создания танца или даже из самого танца, что так или иначе выплескивается за рамки жанра и сценического высказывания.
Если авторы сценического танца сами называют темы, которые им интересны, то хореографы перформативного танца следуют за трендами, возникающими в смежных жанрах, в культуре и в обществе. В обществе разворачивается большой разговор о социальном: власти, иерархии, памяти, феминизме, науке, праве, трансформации профессионализма и т.д. Эти вопросы звучат всё громче и, конечно, проникают в культуру, в том числе и в театр. Поэтому неизбежно энную часть российских хореографов затронул тренд документалистики, ставший важнейшей составляющей отечественного театрального ландшафта в целом. А поскольку этот тренд зародился в драматургических кругах, то ожидаемо произошло сближение хореографов и драматургов.
сцена из спектакля «профессионал»
фото: цим
фото: цим
Первым опытом такого взаимодействия стало сотворчество российского танцисследователя, хореографа и педагога Татьяны Гордеевой и драматурга и куратора Екатерины Бондаренко. Их совместные работы — «Пятна леопарда» (2015), «Остановка зимним вечером у леса» (2017), «Профессионал» (2018) (все шли в разные сезоны в Центре им. Мейерхольда) — чуткие, полные иронии и тактичности перформансы, в которых обе — и хореограф, и драматург — были исполнителями, и обе говорили, и обе танцевали.
В «Пятнах леопарда» абсурдная история из жизни российского бизнесмена оборачивалась размышлениями о смысле существования, о праве выбора, о возможности посмотреть на мир глазами Другого (сквозная тема документального театра, связанная с попыткой примирить людей с мыслью, что они — люди — бывают разные, и это нормально). «Остановка зимним вечером у леса» — научный доклад об архитектуре, транспонированный в телесность, в отношение к телу как таковому, исполняемый обнаженными авторами. В «Профессионале» Гордеева и Бонадренко проявляли вопросы, давно уже болезненные для всего хореографического сообщества, а теперь звучащие почти во всех сферах деятельности: что нужно, чтобы считаться профессионалом? кто имеет право называться профессионалом? нужно ли вообще кому-нибудь это звание?
Все названные работы точно выстроены по композиции и внутреннему сюжету, все разрабатывают телесное отношение к заявленной теме, а их сюжеты существуют в облаке документалистики.
В «Пятнах леопарда» абсурдная история из жизни российского бизнесмена оборачивалась размышлениями о смысле существования, о праве выбора, о возможности посмотреть на мир глазами Другого (сквозная тема документального театра, связанная с попыткой примирить людей с мыслью, что они — люди — бывают разные, и это нормально). «Остановка зимним вечером у леса» — научный доклад об архитектуре, транспонированный в телесность, в отношение к телу как таковому, исполняемый обнаженными авторами. В «Профессионале» Гордеева и Бонадренко проявляли вопросы, давно уже болезненные для всего хореографического сообщества, а теперь звучащие почти во всех сферах деятельности: что нужно, чтобы считаться профессионалом? кто имеет право называться профессионалом? нужно ли вообще кому-нибудь это звание?
Все названные работы точно выстроены по композиции и внутреннему сюжету, все разрабатывают телесное отношение к заявленной теме, а их сюжеты существуют в облаке документалистики.
презентация проектов участников лаборатории «Археология памяти»
видео: сахаровский центр
видео: сахаровский центр
Следующая волна документальной хореографии появляется в 2018-м году и во многом пересекается с первой. Театральная лаборатория Сахаровского центра «Археология памяти» (куратор — Анастасия Патлай) объединила современных хореографов и драматургов, чтобы попробовать определить поле документальной хореографии. Так возникло четыре тандема. Среди них были всё те же Гордеева и Бондаренко с проектом «Пост Мемория», где они рассуждали о сохранении или не-сохранении памяти в течение нескольких поколений.
Дмитрий Мелкин и Андрей Иванов («тREACTORия») выбрали темой своей работы Чернобыльскую катастрофу и придумали предельно неординарный способ создания хореографии: движение складывалось из отслеживания траектории взгляда перформеров, изучающих документ.
Ольга Цветкова и Михаил Дурненков в работе «Площади и кухни» размышляли о специфическом сознании советского человека. Они работали вместе и прежде: в 2015-м году создали проект «Моменты» для резиденции BlackBox в ЦИМе. Это был спектакль на стыке драматургии, танца и музыки, причем ни того, ни другого, ни третьего в работе не появлялось. Интерес создателей заключался в отказе от привычных драматургических, хореографических и музыкальных паттернов. Уже в этом спектакле были заложены предпосылки к работе с документальностью, к изучению тела и сознания как документа.
Четвертой парой в лаборатории Сахаровского центра были Татьяна Чижикова и Андрей Стадников. Их работа «Верхний шпиль» посвящалась границам языка тела, тому, можно ли манипулировать сознанием при помощи жеста и, шире, иерархии в общении между людьми. У Чижиковой есть другая любопытная работа, объединяющая хореографию и документалистику, — перформанс «Ударница» (2019). В нем становятся осязаемыми ощущение фрустрации, агрессии, невозможности справиться с тщетностью, — и исток этих чувств, связанных с профессиональной востребованностью, реализацией, со специфическими проблемами танцевально-балетной сферы.
Также на лаборатории в Сахаровском центре российская танцкуратор и исследовательница Анастасия Прошутинская прочитала лекцию, где попыталась отыскать связи танца и документалистики в истории хореографии ХХ века. А ещё одна танцисследователь и куратор Ольга Тараканова по итогам всех показов и дискуссий написала статью о документальной хореографии, где описывались созданные работы и кратко конспектировалась лекция Прошутинской.
Дмитрий Мелкин и Андрей Иванов («тREACTORия») выбрали темой своей работы Чернобыльскую катастрофу и придумали предельно неординарный способ создания хореографии: движение складывалось из отслеживания траектории взгляда перформеров, изучающих документ.
Ольга Цветкова и Михаил Дурненков в работе «Площади и кухни» размышляли о специфическом сознании советского человека. Они работали вместе и прежде: в 2015-м году создали проект «Моменты» для резиденции BlackBox в ЦИМе. Это был спектакль на стыке драматургии, танца и музыки, причем ни того, ни другого, ни третьего в работе не появлялось. Интерес создателей заключался в отказе от привычных драматургических, хореографических и музыкальных паттернов. Уже в этом спектакле были заложены предпосылки к работе с документальностью, к изучению тела и сознания как документа.
Четвертой парой в лаборатории Сахаровского центра были Татьяна Чижикова и Андрей Стадников. Их работа «Верхний шпиль» посвящалась границам языка тела, тому, можно ли манипулировать сознанием при помощи жеста и, шире, иерархии в общении между людьми. У Чижиковой есть другая любопытная работа, объединяющая хореографию и документалистику, — перформанс «Ударница» (2019). В нем становятся осязаемыми ощущение фрустрации, агрессии, невозможности справиться с тщетностью, — и исток этих чувств, связанных с профессиональной востребованностью, реализацией, со специфическими проблемами танцевально-балетной сферы.
Также на лаборатории в Сахаровском центре российская танцкуратор и исследовательница Анастасия Прошутинская прочитала лекцию, где попыталась отыскать связи танца и документалистики в истории хореографии ХХ века. А ещё одна танцисследователь и куратор Ольга Тараканова по итогам всех показов и дискуссий написала статью о документальной хореографии, где описывались созданные работы и кратко конспектировалась лекция Прошутинской.
лекция анастасии прошутинской
«документальность и современный танец»
видео: сахаровский центр
«документальность и современный танец»
видео: сахаровский центр
Сама Тараканова не ограничивается теоретическими исследованиями и кураторской практикой, но и создает проекты. Например, «Кариес капитализма» и «Locker room talk» в Центре им. Мейерхольда. Это не хореографические работы, но среди авторов — Алена Папина и Дарья Юрийчук, позиционирующие себя как хореографы. Юрийчук активно занимается новыми хореографическими исследованиями (что в целом типично для документальной хореографии — авторы создают проекты и потом пишут о них аналитические статьи). Среди её открытий — теория микрохореографий: небольших движений, которые «выхватываются» из виртуального пространства и ежедневно сопутствуют каждому человеку. Из них складывается повседневный «танец».
К экспериментальным проектам, занимающимся документальной хореографией, можно отнести и лабораторию PER FORMA, проходившую в Новом Пространстве Театра Наций в 2017 году. Здесь хореографы в сотворчестве с архитекторами пытались найти пластическую форму для четырех значимых архитектурных трактатов — Антонио Филарете, Николая Гоголя, Адольфа Лооса и Ле Корбюзье.
Хореограф, танцовщица, перформер и педагог современного танца Дина Хусейн разработала проект СОТА — пространство исследования, теории и практики в области современного танца и перформанса. В исследованиях студентов СОТЫ постоянно возникала тема соединения хореографии и документа. На одном из финальных перформансов, показанных в Электротеатре, студенты раскладывали на отдельные звуки Конституцию Российской Федерации. При этом сами перформеры прятались в углублении арки в фойе. Тело исчезало, и оставался только дифференцированный звук. В 2015 году создатели, конечно, не могли догадываться о возможных трансформациях главного закона страны, а сегодня идея метафизического обнуления кажется весьма прозорливой.
К экспериментальным проектам, занимающимся документальной хореографией, можно отнести и лабораторию PER FORMA, проходившую в Новом Пространстве Театра Наций в 2017 году. Здесь хореографы в сотворчестве с архитекторами пытались найти пластическую форму для четырех значимых архитектурных трактатов — Антонио Филарете, Николая Гоголя, Адольфа Лооса и Ле Корбюзье.
Хореограф, танцовщица, перформер и педагог современного танца Дина Хусейн разработала проект СОТА — пространство исследования, теории и практики в области современного танца и перформанса. В исследованиях студентов СОТЫ постоянно возникала тема соединения хореографии и документа. На одном из финальных перформансов, показанных в Электротеатре, студенты раскладывали на отдельные звуки Конституцию Российской Федерации. При этом сами перформеры прятались в углублении арки в фойе. Тело исчезало, и оставался только дифференцированный звук. В 2015 году создатели, конечно, не могли догадываться о возможных трансформациях главного закона страны, а сегодня идея метафизического обнуления кажется весьма прозорливой.
фрагмент перформанса «ударница»,
фото: частная филармония «триумф»
фото: частная филармония «триумф»
Тренд документалистики проникает и в сферу сценической хореографии. В 2014 году хореограф Алла Сигалова, работающая над пластикой студентов-актёров Школы-студии МХАТ, поставила хореографический спектакль «Окончательный монтаж» по альбому Pink Floyd «The Final Cut». В нём авторы пытались пластически визуализировать тему взаимодействия общества и индивида, показать, как социум переламывает, перемалывает личность человека. Кстати, уже название спектакля отсылает к взаимодействию с документом. А в 2019 году интерес Сигаловой к документальной хореографии вылился в спектакль «Я не боюсь сказать», поставленный со студентами курса Дмитрия Брусникина и созданный на основе свидетельств жертв сексуального насилия.
сцена из спектакля «я не боюсь сказать»,
фото: галина фесенко
фото: галина фесенко
Конечно, спектакли Аллы Сигаловой и работы хореографов-перформеров отличаются. В первом случае зритель видит законченную, строго выстроенную историю, существующую в чётких рамках сцены. Во втором — произведения, которые могут кардинально меняться от показа к показу. Часто целью этих работ является не законченный театральный продукт, а сам процесс его создания. Очевидно одно: интерес к документу и к настоящей, не выдуманной реальности, всё больше пронизывает разные хореографические (и любые другие театральные) жанровые ниши. В течение последних десяти лет понятие документальной хореографии прошло путь от несуществования до неотъемлемой части театрального ландшафта. Нам остается только это констатировать и наблюдать за дальнейшим развитием и утверждением нового направления.
материалы по теме
1. А. Прошутинская. Документальность и современный танец. Лекция 03.06.2018
2. К. Акимова. Татьяна Чижикова. Проект "Ударница". Интервью в блоге Maskbook
3. Е. Гордиенко. The Body of a Dancer in a Lecture-performance ("Stopping by Woods on a Snowy Evening" by Tatiana Gordeeva and Ekaterina Bondarenko)
4. Е. Гордиенко. Архитекторы тела. Журнал «Театр»
5. Архитектурная школа МАРШ. О лаборатории PER FORMA.
6. К. Меркурьева. Ужас насилия. На сцене театра истории тех, кто решился рассказать. Радио Свобода
1. А. Прошутинская. Документальность и современный танец. Лекция 03.06.2018
2. К. Акимова. Татьяна Чижикова. Проект "Ударница". Интервью в блоге Maskbook
3. Е. Гордиенко. The Body of a Dancer in a Lecture-performance ("Stopping by Woods on a Snowy Evening" by Tatiana Gordeeva and Ekaterina Bondarenko)
4. Е. Гордиенко. Архитекторы тела. Журнал «Театр»
5. Архитектурная школа МАРШ. О лаборатории PER FORMA.
6. К. Меркурьева. Ужас насилия. На сцене театра истории тех, кто решился рассказать. Радио Свобода
текст: елена иванова
